О государстве и идее фикс

Комиссар Катар

Для каждого из нас общество – враждебная сила по преимуществу. Это преимущество именуется властью. По Аристотелю власть возникает из общения. А общение – продукт общества. Не смотря на свою скученность в городах, мы продолжаем оставаться индивидуалистами и в душе противники любой власти.

Кого только из власть придержащих, мы не ругали на кухне за все времена существования человечества?!

В этом смысле мы не способны на диалог с властью, как власть не способна на диалог с нами.

Возникая из нашего общения власть, является парадоксом для индивидуума, но способна договариваться с обществом или его частью. Именно ради таких договоров в Средневековье был придуман хитрый ход – политические партии. Раз уж индивидуальность не обладает развитой диалогичностью и выраженным стремлением к компромиссу, ставку сделали на общественные группы, в которых поселилась иллюзорная надежда на вождизм, как проявление индивидуальности, но по сути все тот же элемент власти, только на добровольно-принудительных началах.

Помимо пресловутой воли к власти, которую следует понимать, как основной мотив политического доминирования сначала в общественной группе, а в перспективе и в обществе, важнейшую роль в оформлении государственности, сыграла психология единоличника.  Таким образом, возникло раздвоение психологического восприятия власти вообще: с одной стороны вот она в Кремле, а с другой – да это же Путин в единоличной своей фазе. Такое положение дел вносит значительный сумбур в понимание власти вообще, а ее роли в обществе в частности. Этим умело пользуются те, кто желает прорваться во власть из общественных групп.

В этом аспекте очень интересна психология лидера власти. Для него, как индивидуума существуют свои представления о самой власти и он совершенно уверен, что среди всех правителей, он наиболее идеальный руководитель. В понимании лидера достигшего вершины индивидуальности (а он, особенно авторитарный ничем не ограничен и вознесен молвой в полубоги) весь окружающий его человеческий мир, то есть общество, которым он руководит, является тем злым началом, которое посягает на его индивидуальность. В этом и есть главный парадокс власти, когда лидер-индивид, добравшись до ее вершин, он неожиданно сталкивается с проблемами диалога с внешним миром, вступает во взаимодействие по линии политического транзита не только с широкой общественностью, но и с представителями управленческого класса. То есть происходит удивительная вещь – лидер начинает ненавидеть власть, ощущая ее себе враждебной силой, и одновременно является гарантом этой власти. А ведь его мир уже настроен с самого рождения на своё, выстраданное путем жизненного опыта, изоляционистское миропонимание, и желание устроить всё по одним лишь ему понятным соображениям. Вот тогда он просто обязан начать делиться этими соображениями с обществом, дабы пояснить остальным, что он задумал.

Согласитесь, что предвыборные лозунги, как правило, не совпадают с реальным правлением.

Почему? Потому, что индивидуум никогда не говорит от своего имени, идя на выборы. Он говорит от имени общественной группы, которая его выдвинула. Причем, группы эти не панацея от возможных поражений политика, группы можно поменять.

Поясню. Например, Путин в начале своего пути «верный ленинец», поскольку беспартийные в КГБ не служили. Дальнейшие метаморфозы его политических пристрастий никак не отразились на самом индивидууме. Опыт – да приобрел, политическую окраску – менял в зависимости от конъюнктуры рынка.

В обществах с развитой коллегиальностью политического лидера всегда поддерживает некая неформальная группа лиц, которая перемещается вместе с самим лидером по волнам обеспамятевшего человечества, в борьбе за власть. И эта группа совсем не велика – она ближайшее окружение индивидуалиста. Кто они? Они результат согласия с лидером, в этой общественной группе, именуемой властью.

Однако, власть и насилие, родственные явления. Для этой группы властью является индивид, для общества властью является эта группа. То есть если вспомнить что в основе общества стоит угнетенный индивид, очевидным станет, что и в вершине общества стоят угнетенные индивиды, которые в свою очередь угнетены лидером. А сам лидер угнетен обществом и его группами, поскольку их боится. Иначе для чего все эти охраны и секретности?

Впрочем, не все так просто. В мире существует много государств и у всех есть свои индивиды в вершине власти, в той или иной форме представленные. Казалось бы, логика подсказывает, что им тоже следует объединиться в группу, и тогда выдвинуть общего лидера. Но ничего этого не происходит, не смотря на то, что вся планета это тоже общество. Вот только в этом обществе не возникает общения способного выйти на диалог. Вспоминаем Аристотеля: «Власть возникает из общения». А разве мало они общаются на саммитах и съездах, в ООН и по телефонам? Так, что, не прав старина Аристотель? Прав, прав.

Согласно Аристотелю государство возникает только тогда, когда создаётся общение ради благой жизни между семьями и родами, ради совершенной и достаточной для жизни самой себя.

Природа государства стоит «впереди» семьи и индивида. Так совершенство гражданина обуславливается качествами общества, которому он принадлежит — кто желает создать совершенных людей, должен создать совершенных граждан, а кто хочет создать совершенных граждан, должен создать совершенное государство.

Вот в чем причина того, что нет единого и всемирного государства, которое существовало ранее, до 17 века под названием Великая Тартария. Идет соревновательный процесс между индивидами на тему создания совершенных граждан и совершенного государства.

Платон потому и утопил Атлантиду, что его раскритиковал Аристотель считающий, что общность имущества, жён и детей приведёт к уничтожению государства. Они просто оба искали замену той империи, которая существовала ранее. Ведь Атлантида Платона это просто литературный шедевр идеального государства придуманный в Средневековье. Платон, Аристотель, Томас Мор со своей «Утопией» (считай, та же утонувшая Атлантида Платона) и масса других пытались ответить на вопрос, как жить дальше, ведь мир раскололся на много государств со своими индивидуумами во главе их. Вот и писали трактаты про идеальные государства и идеальных граждан их, с целью дать философское учение построения всеобщего мира, который так неосмотрительно разрушили. Они понимали, что ждет страны и народы впереди и пытались оправдать развал мировой империи.

Государство — продукт естественного развития, но и одновременно высшая форма общения. То есть именно в государстве человек полностью реализует свою потребность в политике, если он в элите, или совсем не реализует, если он раб.

Однако, при любом государственном строе общим правилом должно служить следующее: ни одному гражданину (то есть и лидеру) не следует давать возможность чрезмерно увеличивать свою политическую силу сверх надлежащей меры.

И вот тут Аристотель развел руками. Кто знает эту меру, если каждый лидер индивидуален? Что достаточно одному, мало другому. Знать меру, особенно в русском ее исконном понимании особенно сложно. Она хоть и ограничена, но непомерно велика даже для лошади – 26,24 литра и равна четверику.

И сразу понимаем, что мерилом любого правителя является право индивидуальности каждого члена общества — количество желающих жить в том или ином государстве должно обязательно превышать количество тех, кто не желает этого. То есть, я поясняю то, что не понял Аристотель: если правитель опирается на ту группу населения, которая поддерживает его политику, то такова и мера его власти. И она не может быть выше численности группы поддержки. А поэтому лучший вариант для любого государства – это единство. Так и Сократ считает. А посему власть правителя должна убывать по факту утраты доверия к нему, меньше доверия, меньше власти.

Вы спросите, как такое возможно? Да просто! Проиграл на первых же выборах. Все, власть окончена, хорошо, если ректором ПТУ назначат. И вот тут угнетенный индивидуум может себя проявить по-разному. Собственно, вариантов всего три: голосовать за, голосовать против, не ходить на выборы.

И это все? Да все, из того, что предлагает нам государство. Общественные группы, правда, еще предлагают революцию, но ничего хорошего из этого не выходит для самого индивидуума.

Так каков выход? Как привести в порядок и сбалансировать общество?

Аристотель предлагает общественный строй политию. Полития — «средняя» форма государства, и «средний» элемент здесь доминирует во всём: в нравах — умеренность, в имуществе — средний достаток, во властвовании — средний слой. «Государство, состоящее из средних людей, будет иметь и наилучший государственный строй». Неправда, ли, знакомое положение дел из бывшего СССР?

Но Аристотель оказался неправ. Неустойчивая форма оказалась эта полития. Уж 30 лет, как почила в бозе.

Так, что же уравновесит все вызовы? Я уже писал про это – постиндустриальное общество, которое уймет и государство и лидера и индивида. Мало того, оно в состоянии ликвидировать границы, появившиеся в 17 веке. И это не глобалистское решение вопроса, это общество интеллектуалов, которые и станут лидерами во всем.

В заключение, я бы хотел поговорить на тему мифа о крепостном праве в России. Он нам достался от СССР. Давайте послушаем Пушкина:

«…Подле меня в карете сидел англичанин, человек лет 36. Я обратился к нему с вопросом: что может быть несчастнее русского крестьянина?
Англичанин.  – Английский крестьянин.
Я. – Как! Свободный англичанин, по вашему мнению, несчастнее русского раба?
Он.  – Что такое свобода?
Я.  – Свобода есть возможность поступать по своей воле.
Он.  – Следовательно, свободы нет нигде; ибо везде есть или законы или естественные препятствия.
Я.  – Так; но разница: покоряться законам, предписанным нами самими, или повиноваться чужой воле.
Он.  – Ваша правда. Но разве народ английский участвует в законодательстве? Разве власть не в руках малого числа? Разве требования народа могут быть исполнены его поверенными?
Я.  – В чем Вы полагаете народное благополучие?
Он. – В умеренности и соразмеренности податей.
Я. – Как?
Он. – Вообще повинности в России не очень тягостны для народа: подушныя платятся миром. Оброк не разорителен (кроме в близости Москвы и Петербурга, где разнообразие оборотов промышленности умножает корыстолюбие владельцев). Во всей России помещик, наложив оброк, оставляет на произвол своему крестьянину доставать оный, как и где он хочет. Крестьянин промышляет, чем вздумает, и уходит иногда за 2000 верст вырабатывать себе деньгу. И это называете вы рабством? Я не знаю во всей Европе народа, которому было бы дано более простору действовать.
Я.  – Но злоупотребления частые…
Он.  – Злоупотреблений везде много. Прочтите жалобы английских фабричных работников – волоса встанут дыбом; вы подумаете, что дело идет о строении фараоновых пирамид, о евреях, работающих под бичами египтян. Совсем нет: дело идет об сукнах г на Шмидта или об иголках г на Томпсона. Сколько отвратительных истязаний, непонятных мучений! Какое холодное варварство, с одной стороны, с другой – какая страшная бедность! В России нет ничего подобного. ...
… Я.  – Что поразило вас более всего в русском крестьянине?
Он.  – Его опрятность и свобода.
Я.  – Как это?
Он.  – Ваш крестьянин каждую субботу ходит в баню; умывается каждое утро, сверх того несколько раз в день моет себе руки. О его смышлености говорить нечего. Путешественники ездят из края в край по России, не зная ни одного слова вашего языка, и везде их понимают, исполняют их требования, заключают условия…; никогда не замечал в них ни грубого удивления, ни невежественного презрения к чужому. Переимчивость их всем известна; проворство и ловкость удивительны.
Я.  – Справедливо. Но свобода? Неужто вы русского крестьянина почитаете свободным?
Он.  – Взгляните на него: что может быть свободнее его обращения с вами! Есть ли и тень рабского унижения в его поступи и речи? Вы не были в Англии?
Я.  – Не удалось.
Он.  – Так вы не видали оттенков подлости, отличающих у нас один класс от другого. Вы не видали раболепного masters Нижней каморы перед Верхней; джентльменства перед аристократией; кулачества перед джентльменством; бедности перед богатым; повиновения перед властью. А продажные голоса, а уловки министерства, а тиранство наше с Индией, а отношения наши со всеми другими народами!

Англичанин мой разгорячился и совсем отдалился от предмета нашего разговора. Я продолжал следовать за его мыслями – и мы приехали в Клин»

(Пушкин А. С. «Путешествие из Москвы в Петербург» // ПСС. Т. 7. — М.: Наука, 1964. — С. 290-291).

Вы знаете, англичанин был прав! Да, он прав: рабочие в Англии были приписаны к предприятиям своих хозяев — мануфактурам, шахтам. Они не имели права их покинуть. Да и идти им было некуда.

В 18 веке рабочие Британии, приписанные к  угольным шахтам носили чугунные ошейники, на которых были выбиты имена владельцев этих шахт — имена хозяев шахтеров. Если шахтер убегал -  его находили по ошейнику и возвращали на место его постоянной работы... Подобное положение было закреплено законодательно. Лишь по решению английского парламента в 1775 году ошейники шахтерам разрешено было не носить, что, впрочем, совсем не облегчило их участи
(Шкловский В. О мастерах старинных. — М., СП, 1953. — С. 74). 

Судьба контрактного рабочего Англии и Франции ничем не отличалась от положения раба. Мне кажется, и я все более наполняюсь этой уверенностью, поскольку имею возможность сравнивать документы России и Запада, миф о крепостном праве в России создан на западе. Нет, конечно право это было, но вот описанные ужасы о нем не соответствуют действительности. По моим данным,  за период с 1834 по 1845 год в России было привлечено к суду около 3000 дворян по жалобам на них крестьян. Интересен факт, что за это время число крестьян, осужденных за неповиновение помещикам, составляло 0,13 %. То есть никто не бунтовал против своего рабского положения? Ну это и понятно, в указанные годы правили прорусско настроенные цари, а не немцы времен Екатерины и Петра.

Примерно столько же было осуждено и помещиков, которые превышали свои полномочия, управляя приписанными к земле крестьянами.

Я считаю, что историю крепостного права надо внимательно пересматривать и давать ему совершенно иные оценки. Пока рано еще говорить о конкретике, но увиденное мной в архивных документах, совершенно не похоже на то, чему меня учили в советской школе.

Хочу сказать несколько слов и о лозунге Ленина «Землю крестьянам, заводы рабочим!». Сегодня существует миф, что вся земля в царской России принадлежала либо государству, либо царю, либо помещикам. Но это неправда! В начале 20 века крестьянское общинное землевладелие значительно превосходило помещичье. А к 1917 году все заводы были национализированы государством. Ни Ленин, ни Троцкий, ни их РСДРП(б) просто не могли бы дать крестьянам землю, поскольку на 1914 год (время появления лозунга) она уже принадлежала им. Так каким крестьянам обещали эти люди землю? Совершенно очевидно, что на лицо полное незнание русской действительности. Это и понятно, партия «трудилась» за границей и не могла знать положения дел в Российской империи.

То же и с заводами.

Я с интересом наблюдаю за речами Зюганова и как психолог искренне стараюсь понять этого человека, повторяющего революционные мантры. Вывод мой неутешителен – безграмотный человек с навязанной идеей фикс. Термин, конечно устаревший, указывающий на одержимость маниакальной идеей, но ведь и я рассматриваю далеко не юношу, а человека, который за всю свою жизнь НИКОГДА НЕ РАБОТАЛ, а существовал исключительно за счет эксплуатации этой идеи. Мой диагноз — параноидальная шизофрения с элементами психического нарушения, галлюцинациями и бредом сознания. Поясню проще, что бы не расстраивать его самого и ради облегчения понимания термина читателем. Это игра разума с реальностью. это, по сути, вымысел человека, который он может реализовать в жизни, а может отклонить вовсе или на какое-то время отодвинуть на задний план. Но при любом раскладе достаточно велика вероятность навредить как собственному психическому и физическому здоровью, так и личной репутации.

Для чего я привел этот пример? Дабы показать, что именно интеллект должен быть основой государственного устройства, поскольку в борьбе индивидуума и власти, человеку мало образованному и увлеченному необоснованной идеей, неминуемо придется прийти к единственно возможному для такого лидера выходу — вере в рождение власти из винтовки.

© Copyright: Комиссар Катар, 2018
Свидетельство о публикации №218081401370